Преисподняя - Страница 92

Следующую минуту они танцевали молча. Али старалась думать только о музыке. Однако рано или поздно музыка кончится, и ей придется покинуть безопасную площадку и возобновить разговор в другом месте, а там не так светло.

— Теперь ваша очередь, — сказал Айк. — Как вы вообще здесь оказались?

Сомневаясь, что ему действительно интересно, Али старалась говорить покороче, но Айк продолжал задавать вопросы. Скоро она обнаружила, что рассказывает ему о протоязыке и праязыке.

— «Вода», — говорила она, — на старонемецком «wassar», а по-латински — «aqua». Если идти глубже в дочерние языки, можно проследить корни. В индоевропейских языках и языках америндов вода называется «hakw», в сино-кавказских — «kwa». Еще глубже — «haku», моделированное с помощью компьютера протослово. Им никто не пользуется, оно мертвое. Так сказать, предок. Но можно проследить, как с течением времени слово возрождается.

— Haku, — сказал Айк, произнося немного иначе, с придыханием, делая ударение на первый слог. — Я знаю это слово.

Али взглянула на него.

— От них? — спросила она, имея в виду хейдлов.

Да, как она и надеялась, он знает язык!

Айк моргнул, словно от давней боли, и Али затаила дыхание. Воспоминание его оставило — если это было воспоминание. Али решила не настаивать и продолжила свой рассказ о том, как решила собирать и расшифровывать сохранившиеся надписи и рисунки хейдлов.

— Нужен переводчик, который умеет читать их криптограммы, — сказала она. — Тогда мы могли бы изучать их цивилизацию.

Но Айк понял ее неправильно:

— Вы хотите, чтобы я вас научил?

Али старалась говорить равнодушно:

— А вы могли бы?

Он недовольно щелкнул языком. Али мгновенно узнала этот звук — она слышала его от южноафриканских бушменов. Тоже звуки-щелчки? Она разволновалась.

— Хейдлы и сами не умеют читать свои письмена, — сообщил Айк.

— Значит, вам просто не доводилось видеть, — констатировала Али. — Те, с кем вы общались, не знали грамоты.

— Они не могут читать хейдлские надписи — письменный язык для них утрачен, — продолжал Айк. — Я знал одного — он умел читать по-английски и по-японски. Но древние письмена хейдлов он не понимал. Это его сильно огорчало…

— Погодите-ка, — перебила ошеломленная Али. Такого никому и в голову не приходило! — Вы утверждаете, что хейдлы умеют читать на современных языках? И говорить умеют?

— Тот умел, — ответил Айк. — Он был гений. Вождь. Остальные… им до него далеко.

— И вы с ним говорили? — У Али колотилось сердце.

О ком же он, если не об историческом Сатане?

Айк остановился. Он смотрел на нее — или сквозь нее — из-за очков было трудно понять. Али не могла догадаться, о чем он думает.

— Айк!

— Зачем вам все это?

— Это секрет. — Ей хотелось довериться ему. Их тела все еще соприкасались, и Али решила, что сейчас подходящий момент. — Что, если я скажу вам, что моя цель — установить этого человека, или кто он есть? Узнать о нем побольше, получить описание внешности, выяснить мотивы поведения. Встретиться с ним, наконец.

— Нет, — очень твердо сказал Айк.

— Но ведь это возможно!

— Нет, — повторил он. — Я хочу сказать — только не вы. Потому что, когда вы получите то, что хотите, вы перестанете быть собой.

Али задумалась. Он что-то знает, но не скажет.

— Вы о нем слишком высокого мнения, — заявила она, прибегая к провокации как последнему средству.

Вокруг двигались танцующие. Айк вытянул руку и повернулся к свету, чтобы показать Али выпуклый шрам — какое-то клеймо. С первого взгляда оно было незаметно среди других, более рельефных отметин. Али провела по клейму пальцами — так, наверное, ощупывают его в темноте хейдлы.

— И что оно означает?

— Это тавро, — пояснил Айк. — Имя, которое мне дали. Больше ничего не могу придумать. Да и сами хейдлы, кажется, тоже. Они просто воспроизводят рисунки, сделанные в древние времена их предками.

Али прощупала рубцы.

— Что значит «тавро»?

Айк равнодушно пожал плечами — словно речь шла не о его руке.

— Наверное, можно назвать и по-другому. Это я придумал такое название. У каждого клана — свое тавро и у каждого члена клана — тоже. Я могу показать вам и другие.

Али старалась сдерживать волнение. Хотя внутри у нее все кричало. Все это время у Айка были ответы на ее вопросы. Почему за столько лет его никто ни о чем не расспросил? Хотя, наверное, его и спрашивали, просто он не был готов отвечать.

— Подождите, я возьму блокнот. — Она едва владела собой.

Вот оно — начало ее словаря, своего рода Розеттский камень. Расшифровав надписи хейдлов, Али сможет подарить человечеству еще один язык.

— Блокнот? — удивился Айк.

— Да, сделаете зарисовки.

— Но у меня они с собой.

— Что — с собой?

Айк начал было расстегивать карман, но остановился:

— Вы точно хотите?

Али уставилась на карман, не в силах дождаться, пока он его откроет:

— Да.

Айк вынул небольшую стопку кожаных лоскутков, размером примерно с визитную карточку, и протянул Али. Они были нарезаны аккуратными прямоугольниками и для сохранения мягкости выдублены. Али в первый момент решила, что это какой-то пергамент, на котором Айк ведет записи. С одной стороны на лоскутках были бледные цветные рисунки. Потом Али разглядела, что это татуировки: выпуклые рубцы и тонкие бесцветные волоски. Это действительно кожа, только человеческая. Или кожа хейдлов.

Айк не заметил, как Али помрачнела, — он раскладывал лоскутки на ее вытянутых неподвижных ладонях и давал ей пояснения, сосредоточенно, словно читал лекцию.